По обвинению в служебном подлоге на скамье подсудимых оказался один милиционер, хотя все его коллеги «делали это»
О деле «евпаторийского маньяка» наша газета писала неоднократно, поэтому недавнюю новость о том, что дело вновь расследуется, мы восприняли как должное — находящийся по сей день на свободе преступник может поверить в свою безнаказанность и «выйти из тени». А вот фигурант уголовного дела, которое появилось в результате того, что задержанному по обвинению в этих убийствах евпаторийцу Владимиру Гетманенко удалось доказать свою непричастность, сотрудник милиции Кошевой по сей день в розыске, то есть, «в тени», хотя признан по делу обвиняемым. В отношении милиционеров-преступников несколько раз выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, которые потом отменялись, в конце концов на скамье подсудимых оказался один.
«Подметные» письма
На этом примере можно убедиться в том, как наша милиция выполняет законы, как относится к своим обязанностям, как соблюдает присягу, наконец. А если учесть, что к издевательствам над подозреваемым, «назначенным» виновником преступлений, причастны и ныне служащие в органах и носящие большие погоны милицейские начальники, становится страшно от мысли, что поговорка про тюрьму и суму может стать реальностью для любого законопослушного гражданина.
Совсем недавно Верховный суд Украины отправил на новое расследование дело по обвинению старшего лейтенанта милиции Евпатории гражданина Г. — в отношении него недавно был вынесен весьма «строгий» приговор — пять лет условно, который был отменен. Остальным уголовного преследования удалось избежать, хотя они принимали непосредственное участие в пытках, издевательстве и подделке документов, горя желанием быстренько посадить «маньяка» и получить незаслуженные награды и звания «за успешное раскрытие дела». Эти капитаны-майоры-полковники, сохранив по сей день полученные поощрения, в большинстве своем в деле вообще не фигурируют, а некоторые проходят лишь свидетелями. В общем, во всем виноват всего-навсего оперуполномоченный... по делам несовершеннолетних.
Несмотря на то, что подсудимый пояснял неоднократно, что выполнял указания своего начальства, суд упорно не хочет обращать внимания на его слова — где-то так: письменный приказ был? Не было? Значит, и указаний не было.
Так в чем же обвиняют бывшего милиционера Г. и чего «не заметил» Симферопольский райсуд, вынесший вышеуказанный приговор? Например, когда Гетманенко задерживали в качестве «маньяка» возле озера, его попытались обвинить в хулиганстве, как это обычно делают правоохранители, чтобы арестованный полностью оказался у них в руках для применения ими «особых мер воздействия». «Показания» от имени двух якобы свидетелей составлял лейтенант Г., а вот в суде было установлено, что паспортные данные свидетелей не соответствуют действительности, зато данные еще двух свидетелей он якобы «записал в свой блокнот», который, по его словам, был изъят следователем и в материалах дела его почему-то не оказалось. Только Верховный суд принял решение — заставить милиционеров сей предмет отыскать. Мало того, лейтенант утверждает, что при проведении экспертизы этих объяснений были представлены не оригиналы, а... сфальсифицированные документы, то есть бумаги были подменены. Интересно, кем? Коллегами или самим потерпевшим Гетманенко? Тем более, что многочисленные коллеги как раз вовсю «отмазывают» Г., утверждая, что задержанный таки «хулиганил». Хотя суд пришел к выводу, что в действиях лейтенанта все же был умысел, правда, совместный с товарищем по оружию, ныне пребывающем в розыске.
Правда, эксперт так и не смог сделать вывод: Г. или кто-то другой подделывал документы. Знаете, почему? Оказывается, образцов почерка лейтенанта было настолько мало, что не с чем сравнивать... Неужто их было настолько сложно получить в период следствия? Или опер писать разучился?
«Козел» по-милицейски
На сегодня лейтенант утверждает, что якобы пропавшие ныне оригиналы объяснений свидетелей и свой рапорт он отдал в дежурную часть Евпаторийского ГОВД «одному из сотрудников», откуда оригиналы и исчезли. Вопрос в том — куда? Ведь если в деле есть копии, значит, оригиналы таки были. Так кто же тот загадочный «заподлист», скрывший или подделавший документы, — сам лейтенант «не помнит», а допросить работников дежурной части до сих пор никому в голову не пришло. Выяснением этого вопроса суд первой инстанции не занимался. Теперь придется, во время нового расследования.
Мало того — Верховный суд настаивает на том, чтобы в процессе следствия были все же установлены «свидетели», с чьих слов господин лейтенант вроде как записал объяснения и их несуществующие адреса. Казалось бы, именно этим и должно было заниматься предварительное следствие — отыскать свидетелей по их установочным данным, в конце концов, если эти граждане реально существуют, они же, в отличие от преступников, не прячутся. А если учесть, что и настоящих преступников правоохранителям иногда удается ловить, так что же сложного в поиске свидетелей?
Скорее всего, следствие по обвинению коллеги потому и велось с многочисленными вопросами, на которые ответов, похоже, и не искали — все правоохранители прекрасно знакомы с порочной практикой подделки документов, выбивания признаний и других нарушений, которые сами милиционеры оправдывают «пользой дела». И то правда: ну, за что же сажать человека, если и «товарищи по оружию», и начальство в больших погонах буквально заставляют — делай, как я. А козлом отпущения почему-то становится один.
Впрочем, вполне возможно, что в обмен на молчание подсудимого о роли сослуживцев в деле о служебном подлоге они и «ломают» доказательную базу — чтобы бывший коллега не обижался.
Ванда ЯЗВИЦКАЯ "Крымский ТелеграфЪ"
фото Архив "Крымский ТелеграфЪ"
материал опубликован в "КТ" № 149 от 23 сентября 2011 года