Преподаватель вуза оказался на зоне почти случайно

Из этой реальной истории с бородой трудно вывести какую-то мораль — она полна случайностей, сломавших жизнь хорошему, в общем-то, человеку. Впрочем, желание доказать свою правоту только увеличило срок осуждённому.

Без умысла
Уважаемая Анна Петровна в своё время преподавала в училище, где готовили учителей начальных классов для средних школ. Ясное дело, что контингент был почти исключительно женский — умные мальчики в учителя не рвались. Стоит отметить, что и умные девочки — тоже. В большинстве своём будущие преподавательницы были то глупы, то ленивы, но Аннушка (так называли её студентки) была добра и снисходительна. Во всём, кроме собственно русского языка — предмета, который преподавала.
Была у этого училища (позже — уже колледжа) одна особенность: оно находилось в небольшом приморском городке, что и определяло в нём чуть ли не рекордный, даже по сравнению с вузами, конкурс в десяток человек на место. И хотя образование в те времена было бюджетным для всех (бесплатным!), родителям будущих учителей начальных классов всё же приходилось искать «лапу», чтобы иметь гарантии того, что чадо поступит в «южное» заведение. Анне Петровне оставалось только удивляться каждое первое сентября, как в группе могла оказаться, например, девчонка из далёкого молдавского села, по-русски почти не говорившая, или великовозрастная бывшая банщица Валя с неприличной лексикой. Потом уже выяснялось, что Лена-молдаванка — дочь богатого винодела, а Валя работала в бане для больших чиновников. Что, впрочем, задачу Анне Петровне не облегчало, за четыре года она обязана была обучить их хорошему русскому языку, письменному и устному.
Зарплата у неё, впрочем, была хорошая, то есть «маленькая, но хорошая», дом и две дочери держались на доходах мужа: он преподавал в столичном институте, готовился руководить кафедрой и был горячо любим студентами. Из столицы за ним каждый день приезжал служебный автомобиль и увозил на работу.
Студентки жены были для доцента детьми — в училище поступали 15—16-летние, он любил пить с ними вечерами чай, когда девчонки приходили к Анне Петровне на дополнительные занятия по русскому языку. Его очень веселил чей-то необычный говор, но за многие годы победу всё-таки одержала Лена из Молдавии — она даже вместо «и» говорила неподражаемое «йы». Эта Лена и стала причиной, по которой разрушилась размеренная жизнь их семьи.
Нет, Антон Фомич вовсе не был ловеласом, скорее наоборот: взрослые дочери разъехались, создали свои семьи, и девчонки-студентки казались ему дочками. И когда он в своём тёмном подъезде столкнулся с каким-то парнем, который попытался затиснуть в угол визжащую Лену, торопящуюся к Анне Петровне, не задумываясь треснул его своей тяжёлой тростью, даже не заметив, куда попал. Лена вырвалась и позвонила в двери, а Антон Фомич стукнул парня ещё раз.
Приехавшая милиция определила обмякшего нападавшего в «скорую», долго опрашивали плачущую Лену и что-то слышавшую за дверью Анну Петровну, соседей. Через два дня приехали за Антоном Фомичём — от двух ударов тростью, да ещё и приложившись головой к ступенькам, неудавшийся насильник скончался. А преподаватель стал убийцей поневоле. Главным доказательством его «умысла» была трость — он носил её для солидности, ноги у него были в порядке.
От добра добра не ищут
Надо сказать, что суд отнесся к преподавателю-убийце довольно снисходительно, характеристику с места работы Антон Фомич получил — лучше некуда. Институтское руководство встало на его защиту, как он — на защиту девичьей чести. В итоге за неосторожное убийство преподаватель получил срок меньше некуда, четыре года. Но осуждённого сотрудника, понятное дело, с работы приказали уволить.
Анна Петровна нашла хорошего адвоката, а тот надоумил обратиться в суд с жалобой и требованием пересмотра дела другим составом суда.
Рассмотрение состоялось, но тут уж институт вступиться за уволенного не смог, откуда-то появились в деле отягчающие обстоятельства, и бывший уже преподаватель получил семь лет лишения свободы. Почти потерпевшую Лену родители увезли из города, решив, что участие в судебном процессе ничего хорошего для её репутации не сулит.
Приехали издалека дочери Анны Петровны, снисходительно говорили с матерью — мол, наивная, не знает, куда и как обращаться. Привезли денег, слали папе солидные передачи, возмущались приговором и в очередной раз добились пересмотра дела для уменьшения срока наказания. Правда, старшая чуть было сама не загремела под статью УК за попытку дать взятку судье, поэтому дело рассматривал другой суд. И... добавил Антону Фомичу сроку уже до 12 лет лишения свободы, переквалифицировав статью за неосторожное убийство и почти доказав, что было оно умышленным. И этот приговор остальные инстанции оставили без изменений.
Анна Петровна сама рассталась с преподавательским местом в училище — как раз наступали такие времена, когда в каждой подворотне стали появляться «университеты» и «академии».
Три раза Анне Петровне таки удалось съездить в колонию к мужу, отвезти тёплые вещи и какую-то еду, уже почти пропавшую из магазинов. Наступали тяжёлые времена девяностых, появились перебои не только с продуктами, но и со светом и теплом.
Под одну из очередных амнистий вышел на свободу и Антон Фомич, и не сказать чтобы глубоким стариком — выглядел в свои семьдесят даже неплохо. Потом несколько лет подряд рассказывал жене, что очень пригодились в колонии его знания литературы эпохи Возрождения — зэки почему-то воспринимали эти новеллы как истории из настоящей жизни, даже находили аналоги со своими собственными похождениями. А ещё специалисту по литературе приходилось учить «хорошему русскому» блатных и приблатнённых, выдавать в местной библиотеке книги. Зэки вовсю подкармливали своего «писателя» и даже гордились им перед другими отрядами, на волю провожали с особой грустью.
А вот у Анны Петровны образовалась идиосинкразия на все рассказы, песни и фильмы о зоне, тюрьмах и блатной жизни. Даже от чьих-то ныне модных татуировок старушку в очередях передёргивает — соседи говорят, что «сокамерники» Фомича всё же умудрились «отблагодарить» его парой-тройкой популярных среди уголовников наколок. Он их пытается прятать под рубашкой, когда курит на балконе. Ванда ЯЗВИЦКАЯ
Фото Архив «КТ»
Материал опубликован в газете «Крымский ТелеграфЪ» № 299 от 3 октября 2014 года
Еще статьи:
Тайна смерти – тайна «крыши»Вместо воли — опять неволяЕлка с небесЖила-была девочка...Экзамен на судимость