Несмотря на то, что вину молодого человека доказать не удалось, суд дважды приговорил его к лишению свободы

Когда сталкиваешься с некоторыми приговорами, вынесенными нашими судами, поневоле приходишь к выводу, что украинская Фемида не только слепа, а еще и глуха, нема и горбата. В общем, полная калека. Что заставляет одних (правоохранителей) «шить белыми нитками» уголовные дела, а других (судей) — не видеть за этой «вышивкой» человека, сведя всю его судьбу к понятию: «обвиняемый» — значит виновный? Мы расскажем вам историю человека, которого пытаются осудить к семи годам лишения свободы, не имея в его деле никаких доказательств.

Правосудие по-ялтински
Когда в 2005 году Володя Рыбин приехал работать в Ялту, он даже не предполагал, что женится в этом городе, найдет работу и получит возможность остаться жить в нем навсегда. Но на сегодня он находится в СИЗО уже два года, дважды приговоренный к большому сроку наказания за преступление, которого не совершал. Первый приговор Ялтинского суда был вынесен в июне 2010 года: «признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 статьи 121 УК Украины, и назначить наказание в виде восьми лет лишения свободы».
Надо отметить, что Апелляционный суд Крыма, рассмотрев жалобу защитника, нашел весомые причины для отмены приговора и отправил уголовное дело на дорасследование. Как оно велось (и велось ли вообще) — история умалчивает, но спустя год, в августе 2011-го, тот же суд Ялты выносит приговор Рыбину, почти аналогичный предыдущему, — семь лет лишения свободы за «умышленное тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть потерпевшего». Так в чем же обвиняет ялтинское правосудие молодого человека?
В 2006 году Владимир вместе с женой снимали квартиру на улице Ленинградской, там познакомились с соседом сверху, одиноким стариком М. Тот слыл человеком малообщительным, но имел вредную привычку злоупотреблять алкоголем. Спустя некоторое время после знакомства дед обратился к Рыбину с предложением: знаю, мол, что ты хочешь иметь жилье в Ялте, а я хочу пожить по-человечески. В общем, гражданин М. предложил ему подарить квартиру в обмен на то, что молодая семья его досмотрит. Вскоре был нотариально заключен договор пожизненного содержания, и дедушка стал получать весомый довесок к своей пенсии.
А в августе приехала хозяйка квартиры, которую снимала молодая семья, и Рыбиным пришлось на время переехать — сначала они вселились к дедушке и даже стали делать ремонт в его квартире. Но у старика начался период запоя, и сосуществовать с ним на одной жилплощади стало крайне затруднительно, тогда Владимир с женой решили переехать к другу.
Но 19 августа Рыбину позвонила его жена Марина и сказала, что надо подъехать на квартиру к дедушке — мол, соседи утверждают, что там пахнет газом. Когда Владимир зашел в квартиру вместе с газовщиками, увидели жуткую картину: гражданин М. лежал в луже крови с разбитым до неузнаваемости лицом, кровь была и на стенах — «запах газа» оказался совсем другого происхождения, похоже, дедушка лежал мертвым уже не один день. Милиция приехала по вызову около пяти часов вечера, осмотр происходил с 21 часа до трех ночи. Володю отвезли в отдел, где он написал объяснение, а на следующий день вызвали опять, якобы забрать паспорт погибшего. Оттуда он больше не вышел — правоохранители начали беседу со слов «давай, колись»...

Эх, Полиграф Полиграфыч...
Осмотр места происшествия был проведен кое-как: понятые в квартиру не входили — их отпугивал жуткий запах, поэтому подписывали протоколы на лестничной клетке, даже не предполагая, где их брали правоохранители. Мало того, даже осмотр трупа на месте не проводили, что и подтвердил следователь во время судебного заседания. «Не заметили» и очевидного — например, шахматную доску, разложенную на диване, которая, как потом выяснилось, погибшему не принадлежала. «Не увидели» и пустые бутылки, которые могли быть орудием преступления, «не обратили внимания» на несколько пар женской обуви, заляпанной кровью. В общем, семь часов там «искали» только того, кого можно (и нужно) было назначить преступником. И если вы думаете, что бравые оперативники напрягали мозговые извилины, отрабатывая и исключая различные версии, — вы ошибаетесь. Это только в кино милиционеры ведут мыслительную работу, а на деле они просто выбрали Владимира в качестве виновного. Ну, как тут им откажешь в наличии своеобразной милицейской логики — раз Владимиру было выгодно, чтобы старик умер (ему отходила квартира), значит, он дедушку и «пришил». И все, остальное не обсуждается.
Когда милиционеры занялись «прессингом» Рыбина (из-за чего дважды к райотделу вызывали «скорую»), он сам неосторожно предложил: да я правду говорю — хоть на детекторе лжи проверьте! Схватившись за эту идею, как за соломинку, вызвали «специалиста» — сотрудника милиции, который и провел «исследование». Начнем с того, что в помещении, где над Владимиром проводились «опыты», было много народу — правоохранители приходили-уходили, попивали чаек-кофеек, комментировали ответы подозреваемого. Вот так, с шутками и прибаутками и получили выводы полиграфа: Рыбин виновен, он волновался, отвечая на самые каверзные вопросы следствия. Но, во-первых, по закону при таких исследованиях в помещении должны были находиться только эксперт и подследственный, не должны быть слышны посторонние звуки, исследуемый должен быть спокоен. Ни одно из этих условий соблюдено не было: о каком спокойствии можно говорить, если на судебном заседании один из правоохранителей даже признался, что пригрозил Владимиру, если тот не сознается, посадить еще и его жену!
Кроме того, опять же, по закону, суд не может учитывать результаты подобной проверки, так как полиграф, согласно приказу по МВД, используется исключительно при приеме на службу в органы внутренних дел, и результаты, полученные с его помощью, в качестве вещественного доказательства фигурировать не могут.
В конце концов, под угрозами и физическим насилием Владимир вроде бы согласился написать явку с повинной в надежде, что в судебном заседании сможет рассказать правду. Однако происхождение этой явки не может определить никто — по словам милиционера, якобы ее принявшего, когда он зашел в кабинет, сей «документ» лежал на столе, и он стал его оформлять, а кто был автором — не знает.

В бесплодных поисках доказательств
Так что же положено в основу доказательств вины подсудимого? Явка с повинной? Но, судя по материалам дела, она получена, мягко говоря, не слишком законным путем и не может лечь в основу приговора. Выводы полиграфа — тоже. Что остается? А ничего — отпечатков пальцев, «пригодных для идентификации», не обнаружено. На одежде и обуви, изъятой у подозреваемого, следов крови погибшего не обнаружено. А множество предметов вообще не исследовано: не сняты отпечатки пальцев с разложенных шахмат, не определена принадлежность чужой обуви, а изъятые во время дополнительного осмотра квартиры (поскольку первый, семичасовой (!) был проведен кое-как) бутылки суд счел доказательством вины Рыбина, хотя на них его отпечатков не обнаружено.
Мало того, с целью все же доказать свою правоту правоохранители «отыскали» двух странных свидетелей, которые скрывались под псевдонимами «Иванов» и «Петров». Один из них рассказал, что о конфликте между умершим дедушкой и Рыбиным он узнал от ...самого Владимира — мол, тот рассказал ему, что дед пришел к нему на работу просить денег, он не дал, и они подрались. А вот рассказ этот он якобы услышал от обвиняемого в сентябре 2009 года, чего быть просто не могло: в это время Рыбин был уже арестован и встретиться с «Петровым» никак не мог. Другой путался в «своих показаниях» настолько, что утверждал поначалу, что Рыбин ему признался в убийстве деда за рюмкой вина в кафе. Потом стал утверждать, что рассказал ему всю историю Владимир в камере ИВС Ялты в 2010 году — суд, оценивая «правдивость» этих доказательств, не учел, что изолятор в это время был закрыт на ремонт. Следовательно, «копнув» немного подробностей, обоих свидетелей следовало бы признать лжесвидетелями, но суд заниматься этим не стал. Хотя, напомню, согласно украинскому законодательству, все сомнения трактуются в пользу подсудимого, а не против него.
Решая судьбу вещественных доказательств, суд «не обратил внимания» на главное — квартиру, из-за которой Рыбин якобы и лишил жизни дедушку. Она вроде как находится под арестом, но отцу Владимира ежемесячно приходят коммунальные счета с немалыми суммами. Странно, не правда ли? Может, какой-то загадочный родственник дедушки дожидается вступления в силу приговора в отношении Рыбина, чтобы потом заявить свои права на это жилье? Глядишь, появится и другая версия совершенного убийства, но пересматривать дело тогда уже никто не будет...

Ванда ЯЗВИЦКАЯ "Крымский ТелеграфЪ"
фото Архив "Крымский ТелеграфЪ"
материал опубликован в "КТ" № 148 от 16 сентября 2011 года