Как отбывают наказание арестанты, приговоренные к пожизненному лишению свободы
С каждым годом пожизненно заключенных в Украине становится все больше — не так давно наша страна стала сомнительным рекорд­сменом по количеству таких осужденных, их у нас около 1850, и каждый год прибавляет сотню. С одной стороны, это альтернатива смертной казни для самых отчаянных преступников, с другой — самая настоящая смерть, психологическая, а иной раз даже физическая. Но в «собственном исполнении» арестанта.
Гражданин распорядитель
Рассуждения на тему «что лучше (хуже) — смертная казнь или приговор к пожизненному заключению» начались задолго до введения в Украине моратория на исполнение исключительной меры наказания и продолжаются до сих пор. Но считается, что государство стало более цивилизованным и вступило на демократический путь развития, если в нем отказались от смертной казни и гуманно содержат даже самых страшных преступников в местах пожизненного лишения воли. Однако путь этот хоть и весьма демократический, но очень скользкий: например, самая демократичная (по собственным меркам) страна Америка в большинстве своих штатов так и не отказалась от казни злодеев, по сей день используя несколько ее видов и имея самый большой «штат» заключенных на душу населения.
А теперь об украинской «гуманности», навеянной всевозможными международными стандартами содержания осужденных для вступления страны в ЕС. Стоит ли говорить о том, что в любом изоляторе или тюрьме (колонии) по сей день они соблюдаются только на словах? И, естественно, хуже всего отношение к пээлэсникам — а чего бы их и не «чмырить», если само государство устами судебных чиновников сочло их нелюдями. Отметим, что начало срока осужденный к пожизненному отбывает в СИЗО, крымчане — в симферопольском. Надо сказать, что открытие новых зон (в последнее время — зон в зонах, то есть в обычных колониях) для содержания приговоренных к ПЛС периодически задерживается. Зато новые отделения максимального уровня безопасности довольно бысто заполняются вновь приговоренными. Вот и получается, что иной раз этапирования к месту отбытия наказания «пожизненные» ждут по году-два, находясь в застенках отделения для ПЛС в изоляторе. Впрочем, многое зависит от «хозяина» изолятора, хотя все они клятвенно утверждают, что распределение зеков по колониям (по крайней мере, этой категории) проводится исключительно в Киеве. Удивительно, что почти никто из содержащихся в СИЗО арестантов-пожизненников в колонию не рвется, в отличие от простых сидельцев с утвержденным судом приговором, которые так стремятся «на свежий воздух». Не иначе как там со «свежим воздухом» проблема, и они об этом знают.
Впрочем, есть некая категория пээлэсников, которая отправляется по этапу в последнюю очередь, — это вроде как «смотрящие», которые утверждают, что распределением арестантов по зонам они чуть ли не руководят, якобы общаясь с самой верхушкой пенитенциарного департамента. Несколько лет назад в такой роли (как он сам утверждал) пребывал небезызвестный убийца Женя-кореец, с подачи которого и вправду могли в самом ускоренном порядке перевести не приглянувшегося ему арестанта в самую «гнилую» зону. Хотя когда эта информация дошла до начальника СИЗО со «свободы», и сам Кореец довольно спешно отправился таки отбывать пожизненный срок. В неплохую, кстати, насколько это возможно, колонию. Говорят, что четыре года пребывания в симферопольском СИЗО Кореец руководил «самоубийствами» арестантов на заказ — то есть устранением ненужных кому-то свидетелей или исполнителей.
Не рудники — и точка
Надо сказать, что места лишения свободы для пожизненных существенно отличаются как климатом, так и наличием определенного комфорта и, конечно же, отношением к спецконтингенту сотрудников пенитенциарной системы. Как это ни странно, лучшей (насколько это возможно) считается среди уголовников печально известная житомирская «восьмерка», где до недавнего времени отбывал пожизненное наказание недавно упокоившийся самый страшный маньяк Украины Оноприенко. Как утверждают сами зеки, там, по крайней мере, живут «по понятиям». Кстати, довольно много пээлэсников, наглотавшись в других зонах «свежего воздуха» до хронических болезней, строчат массу прошений о переводе их именно в эту колонию. Говорят, что их в Житомир стараются не переводить ни под каким видом. Кроме, конечно, вида денег.
Самой же «гнилой» (опять-таки, по праву) в Украине считается колония максимального режима безопасности в поселке Городище Ровенской области, где также есть отделение для пожизненно лишенных свободы. Мало сказать, что от ближайшей станции она находится в 12 километрах и редким посетителям на не менее редкие свидания с узниками приходится добираться в основном на такси за огромные суммы. Там совершенно жуткий климат, который для жителей других областей становится чуть ли не основной причиной всевозможных болезней: экземы, туберкулеза и других. Хотя... Не урановые же рудники, как при СССР.
Оставшиеся один на один с неволей заключенные пожизненно, конечно, первое время (у каждого оно длится по-своему) не перестают писать сначала жалобы на «несправедливый» приговор, потом — в Европейский суд по правам человека, не понимая, что этот уважаемый международный орган может рассмотреть жалобу, присудить выплатить материальную компенсацию за пытки и издевательства, но не может отменить приговор украинского суда. Иной раз к сожалению.
Кстати, именно в связи с повышенной любовью сидельцев к «письменности» самым повышенным спросом в колониях пользуется писчая бумага, которой в Городищенской зоне, например, нет ввиду отсутствия ларька для продажи товаров. Арестантам приходится просить сотрудников покупать бумагу в «вольных» магазинах, о чем они исправно «забывают», как и о покупке телефонных карточек для подопечных. Так и сосуществуют: спецконтингент просит конверты и марки, ручки и карандаши, нормальное освещение в камере — администрация об этом «забывает», сроки обжалования проходят, скандалы обостряются. Письма на волю вроде как никто не вскрывает — какие в них могут быть секреты, если почти у каждого арестанта имеется телефонная связь со свободой? Но по почтовой дороге якобы отправленные сотрудниками письма попросту «теряются». А сроки подачи жалоб, напоминаем, проходят. В том числе и в упомянутый Евросуд.
Лишение жизни
Естественно, осужденные стараются любыми доступными им средствами бунтовать. Хотя там особо и не побунтуешь — в двух- или трехместной камере нет же никакой «массовости», на прогулку (да и вообще из камер) выводят исключительно в наручниках, в согбенной позе. У сидельцев есть несколько возможностей выразить недовольство: например, отказаться принимать пищу. Хотя то, что они принимают в качестве пищи, едой можно назвать с большой натяжкой. Но у администрации есть возможность кормить насильно, что персонал вполне успешно выполняет, заталкивая пищу через специальную капу — противно, больно и унизительно.
А еще зеки «вскрываются» — режут себе вены. Но не до смерти, так, побузить, попугать несгибаемую в своей ненависти к ним администрацию. Потому что каждый знает, что так совершить самоубийство крайне сложно — или кровь свернется, или в больничку отправят, где наложат швы. Самые уставшие от пожизненной безнадежности обычно вешаются на чем угодно: спинке кровати, подоконнике, даже на простой полке. Если камера — не «одиночка», спасти арестанта можно, да и то не из человеколюбия, а потому что для зоны самоубийство — это все-таки ЧП. А вот говорить о доведении до самоубийства в подобных случаях некому.
Говорят, наше правосудие стало более «гуманным» — все больше выносится приговоров к пожизненному лишению свободы. Но ведь не к пожизненному лишению жизни, как это происходит у нас. Ванда ЯЗВИЦКАЯ
Фото В. Зайцев
Материал опубликован в газете «Крымский ТелеграфЪ» № 256 от 8 ноября 2013 года
Еще статьи:
Тюремная реорганизацияТюрьма — не воляПожизненный комфортОчередная милость к «падшим»О чем молчит система