Заключенные умирают, «авторитеты» руководят, малолетки «убивают» монстров и время
О том, что происходит в местах заключения (изоляторах) и лишения свободы, сограждане знают немало, хотя полузакрытое ведомство по сей день старается не выносить сор из избы.
Откуда разруха?
Такого беспорядка, который ныне творится в том же следственном изоляторе, в прежние времена не было. Напомним, что за последние несколько лет сотрудники СИЗО и колоний неоднократно попадались на нарушениях и откровенных преступлениях — проносили тайно (и не бесплатно) наркотики, телефоны и другие запрещенные передачи своим подопечным за нескромное вознаграждение. Для «особо одаренных» сидельцев устраивали встречи, не разрешенные законом, в стенах изолятора и на свободе. Дошло до того, что в прошлом году в изоляторе заключенные попросту избили сотрудника, который нашел в одной из камер наркотики и попытался их изъять. Причем сотрудник служил не первый год, был опытным. Сломав руку контролеру, зеки отобрали у него наркотики, а прокуратура приехала проводить «следственные действия». И здесь возникло немало вопросов: во-первых, расконвоированных сидельцев в изоляторе нет и быть не может. Каким образом вне камер оказалось несколько уголовников, которые позволили себе драку с сотрудником, непонятно, поскольку каждый арестант может передвигаться по учреждению только в сопровождении контролеров.
И на сегодня, как утверждают сами арестанты, в СИЗО мало что изменилось — арестованные по-прежнему поголовно имеют телефоны, запросто за определенную плату передвигаются не только из камеры в камеру, но и из корпуса в корпус, с этажа на этаж. А уж у самых «авторитетных» есть даже ключи от своих камер, и они сами решают, когда пойдут гулять.
При этом в корпусе для несовершеннолетних вообще происходит полная «гуманизация» — занято только несколько камер, подельники не раз сидели вместе (что запрещено законом), детишек со своими наущениями активно посещают «авторитеты» со «взросляка».
А в свое «свободное время» малолетки активно режутся в компьютерные игры типа «Убей соседа», и воспитатель удивляется — а почему психологам такие игры не нравятся? Это же не «в натуре». Зато после посещения малолетнего корпуса депутатами компьютеров с лицензионными (!) «убийственными» играми стало достаточно: хватает игровых мест каждому. Вот только приобретались нынешние игровые устройства для демонстрации обучающих программ. Неужто «убийственные» стоят дешевле?
А вот то, что двери камер в детском отделении всегда открыты, — так это же хоть и не по режиму, а хорошо, мы же за гуманность. И вообще, после ремонта у подростков-преступников будут уже не нары, а кровати с тумбочками — и все путем, мы их исправили.
Зек — что списанный матрас?
Общественный совет при крымской пенитенциарной службе существует уже несколько лет и ручным (в отличие от многих недавно созданных советов) не является. На заседаниях всегда идут дискуссии, но умение слушать идет на пользу и сотрудникам службы, и их подопечным — сидельцам двух крымских колоний и СИЗО. Последнее заседание, внеочередное, было собрано по настоянию председателя совета при пенитенциарной службе врача-нарколога Елены Филипьевой. Надо сказать, что и во время заседаний наблюдательной комиссии по досрочному освобождению заключенных, и во время личных встреч с арестантами симферопольской колонии № 102 Елене поступает немало информации, которая далека от благостной картины, которая обычно предстает перед читателями и телезрителями. Поводом для обсуждения послужил недавний факт очередной смерти осужденного — на этот раз в симферопольской колонии. Напомним, как недавно писал еженедельник «Крымский ТелеграфЪ», 28-летний гражданин П. в течение месяца не получал адекватной помощи в медсанчасти, хотя при единственном обследовании в «вольной» больнице у него была обнаружена опухоль в мочеполовой системе. Мало того, его заставили написать отказ от оперативного вмешательства в больнице да и вообще от госпитализации. В итоге было потеряно время, позволявшее спасти жизнь арестанта, и его отправили этапом «лечиться» в колонию Херсона, не доехав до которой он умер уже в херсонской больнице. Мы позволили себе сделать очевидный вывод: сотрудники учреждения спасали свою статистику, а отнюдь не человеческую жизнь.
Кстати, подобные случаи у нас не единичны: в прошлом году мы писали о жителе Белогорского района, который умер от туберкулеза, находясь под стражей в следственном изоляторе. В течение нескольких месяцев местные врачи «не замечали» у арестанта высокой (до 40 градусов) температуры, и, несмотря на то что человек угасал на глазах, врач давал заключения, что он может участвовать в судебном процессе, во время которого к нему не раз вызывали «скорую». И пока он не превратился в 47-килограммового старичка с давлением 40/50, суд не откладывался. А когда руководство СИЗО все же решило перевести сидельца на лечение в противотуберкулезный диспансер в селе Пионерском, его не могло спасти даже чудо — на следующий день он скончался от туберкулеза. И опять-таки, заметим, вроде как и не в тюремном учреждении — статистика спасена! А человек — нет.
Кстати, находящиеся в местах заключения арестанты, например, утверждают, что из колонийских «больничек» Крыма заключенных отправляют «лечиться» в другие учреждения (тот же Херсон) или в тубдиспансер в Пионерском только тогда, когда везут практически труп. Больше всего, как говорят освободившиеся бывшие сидельцы, в херсонских «лечебных» колониях отправляются на тот свет именно заключенные, прибывшие из симферопольской колонии № 102.
Впрочем, как вспомнила Елена Филипьева, один из прежних руководителей подобного учреждения сказал фразу, которая многое объяснила в этой схеме отношения администрации учреждения к спецконтингенту: «Мне зека списать легче, чем испорченный матрас». Заметим, списать из жизни, а не на свободу — пусть даже не лечиться, а умирать.
И «чудесные» исцеления
Конечно же, присутствовавшие на заседании совета медработники как колонии, так и управления стали активно оправдывать свои действия. Мол, умерший от болезни почек арестант сам и абсолютно добровольно отказался от госпитализации на воле. И это практически умирая от переполненного мочевого пузыря в течение нескольких суток. Впрочем, свидетели этого «отказа» из числа заключенных утверждали, что ни о какой «добровольности» речь и не шла — больной подписал то, что надо было местным докторам. Начальник колонийской медицины стал уверять поначалу, что арестант был в удовлетворительном состоянии и особо не жаловался, потом вообще заявил, что, дескать, он... и так бы умер — мол, имеется заключение, что найденные у него две опухоли были онкологическими.
Но, во-первых, такое заключение медик мог получить только в двух случаях: либо после операции и последу­ющей биопсии (чего не случилось), либо после вскрытия трупа — что и произошло. К тому же, как известно, онкология у нас лечится, если обратиться за медпомощью вовремя. И к настоящему доктору.
А во-вторых, смеем усомниться в профессионализме колонийского лекаря — во время выездного заседания наблюдательной комиссии в колонию № 102 на условно-досрочное освобождение претендовал гражданин с явно выраженными последствиями перенесенного инсульта. Он плохо передвигался и с трудом разговаривал, а вот тюремный эскулап сделал отметку в личном деле — мол, практически здоров. И каким образом появилось такое заключение врача — никто не знает.
Правда, заместитель руководителя крымской пенитенциарной службы Денис Доронин (в отсутствие начальника) стал уверять, что на самом деле актировать (как обязует закон) осужденного довольно трудно. Есть, мол, свои особенности и специфика «списывания» тяжелобольного зека на свободу, там немало требований и всевозможных инструкций, которые следует соблюдать. Так неужели проще ничего не делать, чтобы заключенный «списался» автоматически? К тому же есть немало случаев, противоречащих заявлениям о сложности актирования: нам знакомы граждане, покинувшие зону как пациенты, пребывавшие в состоянии полусмерти по причине «неизлечимого заболевания». Кто-то — с открытой формой туберкулеза, другой — как болевший СПИДом в последней стадии и так далее. Удивительно, но эти «списанные» и чудесным образом излечившиеся сограждане абсолютно здоровы по сей день — они утверждают, что актирование просто стоит определенной суммы денег, которую они и отдали в нужные руки.
Кстати, о деньгах: не так давно Европейский суд по правам человека вынес решение в пользу матери умершего от СПИДа в июне 2008 года заключенного симферопольского СИЗО. Учтя все представленные аргументы, Евросуд счел, что государство и его служащие (врачи, милиционеры, сотрудники пенитенциарной системы) виновны в смерти гражданина Украины С. и постановили выплатить потерпевшей 60 тысяч евро. При этом, отметим, сиделец изолятора на тот момент отнюдь не был осужденным и вовсе не отбывал срок, а ждал приговора суда за украденный мобильник. И за несколько дней до его смерти суд приговорил умирающего к... штрафу. А теперь эту сумму будет платить государство — и не стоит надеяться, что оно не накажет виновных. Так, может, пора начинать, не дожидаясь того, что на наши преступления в сфере защиты прав человека нам укажут откуда-то «сверху»?
Р. S. Не хочется, чтобы этот материал сочли каким-то вызовом крымской пенитенциарной службе — это скорее «список вопросов», ответы на которые надо искать вместе. И никакой ремонт в колониях и СИЗО, на который уже выделены государственные деньги, не спасет учреждения от творящихся там беспорядков. Ибо, как говорил герой «Собачьего сердца» профессор Преображенский, «разруха — она в головах»... Ванда ЯЗВИЦКАЯ
Фото В. Зайцев
Материал опубликован в газете «Крымский ТелеграфЪ» № 237 от 28 июня 2013 года
Еще статьи:
История болезни — история смертиСИЗО Симферополя: игра в «красное» и «черное»Смерть на нарахЗа смерть заплатит государствоАрестанты и их спутник — туберкулез