Больше года расследуется дело о смерти младенца в роддоме и о пропаже его тела
Сообщения о том, что в родильных домах Крыма и Украины умирают роженицы или их младенцы, появляются с угрожающей частотой. И, надо сказать, подобные уголовные дела в суде еще ни разу не рассматривались, а виновные как минимум в халатности доктора отделываются до сих пор выговорами, продолжая свою врачебную практику. Но вот с пропажей младенцев до появления дела Елены Ситченко в Крыму еще не сталкивались.
Совершенно секретно
Жуткую историю родов Елены Ситченко еженедельник «Крымский ТелеграфЪ» поведал своим читателям полгода назад, но по сей день женщина не может найти даже тела своего якобы мертворожденного ребенка. Напомним: в 2012 году жительницу Джанкойского района отправили рожать в Симферополь, в луговской роддом, с подозрением на то, что ребенок замер внутриутробно и беременность необходимо прерывать. Женщине сделали операцию кесарева сечения, она оказалась в таком тяжелом состоянии, что пережила даже остановку сердца. Тело ребенка мельком показали находящейся в больнице бабушке и вроде как отправили в морг.
Когда через день муж Елены отправился в это печальное заведение, чтобы решить вопрос с похоронами мертворожденного сына, взяв в больнице странную справку без номера, но с загадочной «актовой записью», смысл которой по сей день не может никто пояснить — тело дитя ему не показали. Мол, смотреть там нечего: плод — это же не ребенок. Мужчина попросил, чтобы тело сохранили до выхода из больницы жены, за сохранение заплатил деньги, но никакой квитанции ему не дали. А вот на следующий день останки младенца из единственного детского морга Симферополя вдруг пропали — сотрудники заведения довольно категорично ответили отцу: вы же сами его забрали хоронить, вот и ваша подпись имеется.
А дальше история получила почти детективное развитие: семья Ситченко сама занялась поисками пропавшего младенца. Елену сначала стали уверять, что мертворожденных младенцев хоронят якобы на воинском кладбище Симферополя, но там пояснили, что в последние десятилетия ничего подобного не было. Дальше, после жалоб Елены в прокуратуру, стали заверять, что похоронили ребенка сами и за счет морга (?!) на Абдале. Но и на кладбище, как выяснилось, в указанном месте захоронены отнюдь не тела младенцев, а «отходы» хирургических операций. Так куда же пропал ребенок Ситченко и почему столь упорно прячется тело младенца?
На сегодня уже возбуждено и уголовное дело по статье 140 (пункт 1) УК Украины — за ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинскими работниками, и поисками пропавшего Елениного сына вроде как занимается следователь РОВД Киевского района. «Вроде как» — потому что за время годичного следствия правоохранитель аж никаких следственных действий не провел и никакой информации семье Ситченко о продвижении уголовного дела не сообщал. Вообще типа слишком секретно. А вот с Елены и членов ее семьи поспешил взять «подписку о неразглашении» — наверное, с той целью, чтобы не устраивала никаких собственных поисков умершего сына.
Подумать только — смерть и пропажа младенца приравнены чуть ли не к государственной тайне. Неужели есть что скрывать и тело ребенка пропало вовсе не случайно? И если оно не найдется, уголовное дело придется закрывать по причине отсутствия доказательств «ненадлежащего исполнения» медиками их обязанностей.
Информация по-хамски
Елена, к сожалению, по своему печальному предыдущему опыту (ранее пришлось уже хоронить умершего младенца) до мелочей запомнила процедуру оформления: с предварительной справкой из роддома пришлось идти во Дворец новорожденных. Оттуда со справкой, актом и выпиской отправлялись в отдел ЗАГС, где получали справку о смерти ребенка, на основании которой в морге выдавали тело для захоронения. Следовательно, не имея всех этих документов, отец ребенка на второй день после его «нерождения» никак не мог забрать его останки и захоронить самостоятельно — никто бы не отдал ему тела без официального документа, как минимум подтверждающего, что он отец младенца.
Да и на Абдале семье Ситченко подтвердили, что без свидетельства о смерти младенца не выделяются ни место для его захоронения, ни катафалк — в общем, ни одна из обязательных процедур не проводится. А вот задать вопросы представителю Дворца новорожденных не получилось — руководитель этого учреждения буквально вышла из себя и откровенно кричала в лицо несчастной женщине (что записано Еленой на диктофон), сначала — что именно ее муж и регистрировал смерть младенца, потом — что никто ей ни на какие вопросы отвечать не будет, а информацию дадут только в ответ на официальный запрос следователя. Хотя потерпевшая Елена всего-то хотела узнать, кто именно получал и оформлял документы о смерти ее ребенка, если этого не делали родственники? Увы, даже придя во Дворец во второй раз, Ситченко не получила внятного ответа, зато опять получила порцию чиновничьего хамства (на этот раз на пару со следователем) и обещание ответить на запрос в письменном виде, «может быть, через десять дней».
Донором быть можно, а рожать нельзя?
В отчаянии Елена с мамой сами ходят по милицейским инстанциям, пытаясь там отыскать хоть какой-то отдел, занимающийся расследованием подобных преступлений. Самим пробить странную врачебно-чиновничью броню тайны младенческой смерти им, похоже, не под силу. Ответы же, полученные ими из Минздрава, уверяют заявителей, что с Еленой в луговском роддоме поступили правильно, лечили исключительно по протоколу, операцию сделали по медицинским показаниям — в общем, хоть премируй докторов, «спасших» роженицу от ее ребенка. А нестыковок в документе из Минздрава хоть отбавляй, но чиновники их «не видят». Например, при поступлении Елены в родддом с подозрением на замершую беременность 9 июля в карточке записано, что плод жив, лежит головкой вниз. А уже наутро, 10 июля, указано, что во время операции кесарева сечения врачами «за ягодицы извлечен мертвый плод» — как же успел перевернуться в утробе матери неживой, как уверяют врачи, младенец? А если он был живой — зачем делать кесарево сечение на раннем сроке беременности? При этом отметим, перед операцией Елене почему-то не сделали ультразвукового исследования плода, чтобы убедиться в том, что ребенок умер. Кроме того, среди всех перечисленных докторами причин, по которым Елене, по их мнению, вообще рожать было нельзя, нет ни одного заболевания, которое в действительности могло помешать женщине стать матерью. Тем более что у Елены уже есть дочь, мама и сама Елена исправно сдают кровь как доноры, и ни разу врачи им этого не запретили.
А о том, что тело мертвого младенца бесследно пропало из медицинского учреждения, так они «не в курсе». А может, как раз и «в курсе»? Ибо грамотная экспертиза с большой вероятностью сможет установить причину смерти младенца и участие в этом докторов, столь успешно «лечивших» Елену Ситченко. Ядвига БОЛТОВСКАЯ
Фото Архив «КТ»
Материал опубликован в газете «Крымский ТелеграфЪ» № 236 от 21 июня 2013 года
Еще статьи:
Есть ли жизнь после родов?Бедная Марина и гражданство УкраиныОчередная смерть в роддоме?Из роддома украли дитя?Ялтинский роддом — зона «смерти» или «жизни»?