В бомжи попадают не только бездельники, но и просто невезучие люди
Брезгливо отворачиваясь на улице от бомжей, никто не задумывается, где живут эти люди, чем зарабатывают (если получается) на жизнь. Они, похоже, никому не нужны, хотя могли бы принести пользу обществу, которое от них отворачивается. Канули в Лету приемники-распределители, неудачным экспериментом сочли дома ночного пребывания бомжей. Но они-то никуда не делись.
Эффект падения
Сегодня Вениамин промышляет на стройках — тянет оттуда (когда в доле с охраной, когда сам) все, что плохо и хорошо лежит. Стройматериалы нынче дороги — в Крыму прямо какой-то строительный бум. А вот Веня не строится, а просто живет на стройках — то на заброшенных, то на законсервированных. При этом может менять квартиры практически каждый день, если местная милиция не заметит. Да если и заметит, гонит далеко не всегда, потому что Вениамин там, где живет, не ворует — мол, не принято. На самом деле воровать там уже нечего — такие, как он, стянули с этих долгостроев все более-менее пригодное к отрыванию и скручиванию.
А ведь был у Вени, как он рассказывает, и свой дом, и семья, и даже... музыкальное образование. По крайней мере первый раз в бомжи его приняли только за то, что, наполнив пустые бутылки водой на разном уровне, он мастерски «вызвонил» на них вальс «Амурские волны».
Раньше Вениамин жил в большом доме-сталинке в приморском городке, играл на аккордеоне в местной филармонии и, говорят, подавал большие надежды. Правда, кушать новоявленной Вениной семье (точнее, молоденькой жене) хотелось постоянно, да и бусики-колечки она очень любила. Расходы супруги Веня умудрялся покрывать за счет игры на свадебках и корпоративах. Причем брался даже за заказы, когда приходилось ехать в отдаленный район, — не везде были свои аккордеонисты. С утра до ночи растягивая меха под пьяные возгласы «родственников молодых», Веня прикидывал, чем на этот раз порадует супругу. Но получилось так, что молодая жена «порадовала» его первой.
Вениамин возвращался домой под утро — добродушные селяне, гулявшие до утра, все же вызвали лабуху такси, поскольку ему даже в сарае свободного места для ночевки не нашлось.
Дома Веню совсем не ждала жена — к ней зашел на огонек однокурсник да так и остался до утра. Услышав ключ в замке, полуголый бывший друг первым выскочил в прихожую, а жена подзадержалась. От неожиданности Веня и уронил аккордеон. Прямо на ноги любовнику. В итоге у товарища оказались переломы костей обеих ступней, и после лечения он таки подал на Веню заявление в милицию — мол, нанес телесные повреждения умышленно. В милиции долго разбираться не стали, да Вене и стыдно было рассказывать, от чего у аккордеона случилось «падение». В общем, музыкант отправился отбывать заслуженное наказание, хотя поначалу судья сочла, что травмы Веня нанес ночному гостю по неосторожности. Но жена дала показания, мол, травмировал друга нарочно, и Вениамин исчез из ее поля зрения на три с половиной года.
Сидел Веня практически среди интеллигентов, обворовавших родное государство или фирму, да среди граждан, совершивших ДТП с тяжкими последствиями. На зоне была художественная самодеятельность, а тем, кто в ней участвовал, славя родину и администрацию учреждения в стихах, песнях и прозе, обещали «досрочное». Вот Веня и славил, поэтому вышел на год раньше и отправился домой, хотя подозревал, что жена его не ждет. Но не к родителям же пожилым в сопредельное государство ехать в тюремной одежке да без гроша в кармане. А станешь объяснять, что случилось, они не поверят, расстроятся, решат, что сын — душегуб. По крайней мере на зоне с его рассказов, за что сел, сначала ржали. Потом вроде поверили.
Как живете, караси?
Дверь в квартиру была заменена, на Венин звонок вышла странная тетка, которая сообщила, что купила квартиру «у молодой семьи» два года назад и понятия не имеет, где живут продавцы. В итоге оказался музыкант у старого друга — лишь его телефон почему-то остался в памяти. Друг и пристроил Веню к родственнику в сельский клуб, вот только аккордеон он категорически отказался брать в руки. И все было бы хорошо, но тот же завклубом завлек молодого руководителя хора на ночную рыбалку. Откуда городскому жителю, да еще и на пару лет выбывшему из жизни, было знать, что рыбу ловить нужно тоже по правилам?
В общем, когда лодка была уже полна рыбы, а сеть зацепилась за какую-то корягу, откуда ни возьмись появились рыбинспекторы во главе с местным участковым на моторном катере. От неожиданности Веня свалился в воду и окончательно запутался в сети, полной рыбы. Завклубом же не стал дожидаться, когда ему посветят в лицо фонариком и опозна-ют, и слинял, скинув сапоги и куртку. Веню, начинавшего уже тонуть, спасли правоохранители, а когда он вышел из больницы, допросили с пристрастием, но завклубом он не выдал. Поэтому весь браконьерский (как оказалось) улов «повесили» на музыканта. И с учетом непогашенной судимости Вениамин получил срок и за браконьерство — четыре года в общей сложности за 50 кг карасей, пребывающих в стадии размножения.
На этот раз колония была далека от идеала, интеллигентов в ней не было, и Веня очень скоро научился и по фене разговаривать, и чифирить, вот только с курением не срослось — почему-то привык беречь голос.
Человек «дна»
После очередного выхода на свободу Веня уже смирился с мыслью, что судьбу не изменишь, и никого из знакомых беспокоить не стал. И поскольку жить оказалось совершенно негде, решил примкнуть к местным бомжам, живущим в брошенных недостроенных многоэтажках. Вот там-то и сыграл он вальс на бутылках. Да еще выяснил, что пребывает в компании бывших интеллигентов. Был здесь отсидевший за взятку преподаватель вуза, которого выписала из квартиры сестра. Один из бомжей уверял, что он философ, а на улице живет из удовольствия искать смысл в жизни. Но очередной милицейский рейд разрушил эту почти идиллию — бомжей похватали прямо на месте ночевки, а поскольку приемников-распределителей уже нет, менты «нарисовали» каждому из «философов» хранение наркоты. То есть если негде жить, крышу над головой может предоставить и тюрьма.
Вене повезло — он вернулся с соседней стройки с рулоном почти неподъ­емного линолеума, когда братву уже забрали и проемы окон и дверей в недострое заколачивал работник ЖЭКа. Лафа закончилась. Место дислокации пришлось менять на самое отдаленное. Вот так и живет бывший аккордеонист на стройке — уже сам забыл сколько. Перебивается сбором металла и мелкими кражами. Но почему-то человеком «дна» себя не считает. Ванда ЯЗВИЦКАЯ
Фото Архив «КТ»
Материал опубликован в газете «Крымский ТелеграфЪ» № 233 от 31 мая 2013 года
Еще статьи:
Бедная СветаДля бомжей свободы нет?Сирот под крышу, бомжей — на морозЭкзамен на судимостьСын, ставший «бывшим»