Врач-эксперт раскрывает страшные тайны евпаторийского морга — сколько убитых похоронено под видом «естественной смерти»
Тема поборов и различных нарушений в работе бюро судмедэкспертиз, похоже, нескончаема — совсем недавно еженедельник «Крымский ТелеграфЪ» опубликовал материал о фактах вымогательства в этом учреждении, а уже есть реакция. Например, властей — говорят, что руководителя бюро Игоря Морозова вызывали на ковер в крымский Мин­здрав, а прокуратура инициировала проверку фактов, изложенных в статье. Обратилась к нам и бывшая (или нынешняя — статус не определен) сотруд­ница Евпаторийского отделения бюро СМЭ, которая многие годы борется со злоупотреблениями начальства, но получает только неприятности. Об этом и расскажем.
«Профессиональный» туберкулез
История противостояния Ольги Меньшиковой и руководства Крымского бюро СМЭ началась в далеком 1998 году и продолжается до сих пор. Тогда Ольга, занимавшаяся вскрытием трупов, зара­зилась туберкулезом легких. Удивляться нечему — врачи обязаны работать и с ВИЧ-инфицированными, и с туберкулезниками, причем за первых хоть какие-то доплаты бывают, а вот за вторых — нет.
Заболевшая девушка, естественно, обратилась в специализированное учреждение в Харькове, чтобы заболевание признали профессиональным, и получила такое заключение. Но вот руководитель Игорь Морозов с ним не был согласен — еще бы, за такие «профзаболевания» у него будут неприятности. Говорят, он что-то порешал в Киеве и Ольга так и не смогла получить статус «профзаболевшего».
А вот статус недруга начальства по­лу­чи­ла — действительно, зачем полезла в различные инстанции доказывать свою правоту, если «тубик» подхватили около двух десятков врачей судмедэкспертизы, а полезла добиваться непонятной правды только она? Были тогда и совсем уж некрасивые случаи: кто-то загадочный от имени руководства даже позвонил в санаторий, где девушка лечилась, и потребовал выписать ее в самый короткий срок — мол, слишком длительный больничный.
И куда бы Ольга ни писала с тех пор, толкового ответа не получила — ни из киевского Минздрава, ни от профсо­юза. Зато на работе возникли проблемы, а попытки женщины перевестись на другое место сразу же пресекались — и то правда, недовольных надо держать в поле зрения. Хотя в какой-то момент ей все же удалось перевестись в Евпаторийское отделение Крымского бюро СМЭ. И поначалу работать было легко и спокойно, насколько это возможно в морге. Правда, руководил «поднадзорной» Меньшиковой один из самых рьяных сторонников господина Морозова товарищ Полункин, так что девушка была под присмотром.
Мальчики кровавые в глазах...
Потом в городе начался затяжной конфликт между появившейся частной фирмой по оказанию ритуальных услуг и начальником местного морга, который почему-то категорически отказался работать с новоявленными Безенчуками. Как писали несколько лет назад многие СМИ, этот гражданин, оказывается, имеет самое прямое отношение к некой ритуальной лавке, работающей аж на три кладбища, и среди его учредителей на тот момент состояли трое — глава одного из кладбищ, некий бывший чиновник и начальник морга, представленный собственным сыном.
Почему начальство решило, что похоронные разборки начались из-за того, что с конкурентами знакома Меньшикова, непонятно, но тут уж в Евпаторийском отделении началась настоящая травля по отношению к ней. Руководство без устали составляло докладные записки, якобы жалуясь на работу эксперта, указывало на некие недостатки. Первый же свой выговор Меньшикова получила с подачи печально известной евпаторийской милиции, женщина и сейчас помнит подробности. Рассказывает, как привезли тело дедушки, обнаруженное в его собственной квартире, без явных признаков насильственной смерти. А во время вскрытия Меньшикова обнаружила у него тупую травму грудной клетки и соответствующие внутренние телесные повреждения. В общем, как у экспертов говорят, убийство вне очевидности.
А потом некий таинственный родственник настоял на перевскрытии, усомнившись в вынесенном диагнозе. Оказалось, что Меньшикова все же права — при этой процедуре «в исполнении» другого врача подтвердились и диагноз, и механизм образования повреждений, и степень тяжести. Хотя выговор все-таки получила — не иначе как за это самое перевскрытие.
Докладная на эксперта тут же легла на стол Морозова, и после второго формального выговора тот решает отправить врача на повышение квалификации — на стажировку, — тем самым понижая уровень врача первой квалификации до интерна. Правда, уже через месяц Меньшикову вернули — работать оказалось некому. Но заведующий категорически не хочет общаться с Ольгой и распоряжение ей отдает то через санитарок, то через милиционеров — надо, мол, сделать экспертизу. Именно тогда произошел случай, о котором Ольга поставила в известность всех, вплоть до генпрокурора Украины. В мае 2012 года она выехала на место, где был обнаружен труп гражданки Г. аж 1921 года рождения. Так вот, при осмотре эксперт обнаружила у бабушки кровоподтеки на веках, синяки на шее и характерный для асфиксии перелом подъязычной кости. Возмущенные родственники засуетились: мол, в чем вы нас обвиняете? Но Меньшикова настояла на вскрытии, хотя заведующий потребовал написать в справке о смерти «какое-либо заболевание», и сделала вывод, что причина смерти — «повешение, удушение, удавление».
В тот же субботний вечер ей позвонил сам Морозов и сообщил, что перевскрытие назначено на вечер. И, представьте, диагноз эксперта подтвердился. Но это не помешало родственникам явиться к Меньшиковой и потребовать справку с другим диагнозом — мол, все уже договорено и с ее начальством, и с милицейским.
Потом у родственников старушки появилась-таки новая справка о смерти, где указано, что она умерла от... острого инфаркта миокарда. Меньшикова категорически не согласна с этим: инфаркт мог быть и сопутствующим заболеванием и не влечет обязательно смерть, а вот асфиксия всегда является причиной смерти. После обращения женщины в прокуратуру Крыма ей ответили, что проверку факта провели, но в возбуждении уголовного дела отказали.
Впрочем, удивляться тут нечему — как рассказывает женщина, экспертов буквально заставляют подгонять результаты экспертизы под нужные начальству или милиции. Не хочет милиция расследовать смерть бомжа, и вместо телесных повреждений ему напишут, что причина смерти — болезненные изменения органов. Так случилось и с телом найденной на кладбище женщины с палкой в причинном месте: она, оказывается, умерла от раковой опухоли мозга (?!). А попавшая под колеса авто одного из евпаторийских чиновников старушка уже мертвая (?!) свалилась под машину — за 15 секунд до падения умерла от разрыва сосудов.
Интересно, а сколько же в реальности криминальных трупов покоится в земле, спасая своей «естественной» смертью милицейскую статистику и убийц от наказания?
Попрощаться не дали
На днях Ольга Меньшикова написала заявление об увольнении из бюро, но в самой жесткой форме — дескать, учитывая многочисленные нарушения законов о госслужбе и о коррупции, считаю невозможной дальнейшую работу в учреждении и прошу уволить по собственному желанию. Ей отказали, заявив: или переписывай, мол, заявление на «нормальное», или соберем комиссию по твоему заявлению, а ты пока будешь работать как миленькая. Меньшикова отправила свое заявление в Минздрав Крыма с уведомлением. Ждет ответа, поскольку бороться уже устала. Ванда ЯЗВИЦКАЯ
Фото Архив «КТ»
Материал опубликован в газете «Крымский ТелеграфЪ» № 218 от 8 февраля 2013 года
Еще статьи:
Похоронный прейскурантПоследнее путешествиеОчередная смерть в роддоме?Человеком больше, человеком меньше?Есть ли жизнь после родов?