Как пенсионерка со странностями и милицию, и суды в кулаке держит

Есть в любой стране категория людей, которые без жалоб во все инстанции просто жить не могут. Они отравляют жизнь окружающим, причем чаще всего самым близким людям. Но вот беда — чаще всего с такими сутягами даже правоохранители боятся связываться, а чиновники, на удивление, теряют присущее некоторым из них высокомерное хамство. Но если последних не жалко, то как помочь простым гражданам, страдающим от поклепов заявителей — пока неясно.

Не ужиться...
Гражданку Людмилу Васильевну (назовем ее так) знает, пожалуй, каждый сотрудник Симферопольского райотдела милиции как бесконечную заявительницу «против всех». В том числе и самих сотрудников. Впрочем, говорят, знакомы с поборницей «справедливости» и в отделах прокуратуры района и Крыма.
А еще Людмила Васильевна полюбляет писать письма в Генпрокуратуру да и лично главе государства. А что, пусть защитят ее, бедную и несчастную, пусть заступятся за пожилую женщину, которую обижают практически все. Но главный враг женщины — ее единственный сын, с которым она судится уже раз в десятый. Но обо всем — по порядку.
Сельчанка, откровенно говоря, мало с кем уживается: за короткое время трижды сменила место жительства, и все потому, что жалуется на всех соседей — тот вор, этот пытался избить, по тому тюрьма плачет. В одном из сел, где она жила, собрался сход местных жителей и гражданке (вместе с малолетним сыном) предложили покинуть село в течение суток.
В общем, уехала Людмила Васильевна в село Укромное Симферопольского района, рассорившись и с братом, и с сестрой (написала жалобу на нее, и женщину уволили). А вот сама она на новом месте сменила шесть трудовых объектов — нигде не уживалась. Наконец нашли гражданке местечко — отдельно стоящий склад сторожить, чтобы некого было обвинить в воровстве. Однажды, идя с работы, женщина и попала под колеса авто. Водитель оказался сознательный — выплатил пострадавшей компенсацию за травмы. Тут же и сестра появилась — приглядывать за больной.
А вот родной сын с матерью не ужился: поступил в училище, ушел в армию, но домой предпочел не возвращаться, потому что всегда он у матери был плохой, кому только она не жаловалась —мол, не уважает. Михаил сошелся с женщиной, но когда мать заболела, приезжал помочь, покупал лекарства, но ужиться и не пытался. У супруги Михаила был сельсоветовский дом, скромный, без удобств, долгое время они его пытались приватизировать, собирали документы.
А тут умерла мама Людмилы Василь-евны, которая жила с ней, на похоронах появились и брат, и рассорившаяся ранее сестра. Прямо на похоронах родичи и поставили вопрос: как, мол, быть с мамой, с кем ей теперь жить? Михаил ответил: на дом не претендую, пусть живет в нем, а я буду помогать, навещать. Нет, возразили родственники, ее же здесь все обижают в селе, ты просто обязан жить с ней. Решено было, что разберутся, когда пройдет девять дней после смерти бабушки.
Не совсем здорова
А через время приехавший Михаил встретил тетушку буквально на пороге — она отвела в сторону глаза и сообщила, что уже уезжает. Мама остановила сестру — мол, ты куда, люди же придут дом смотреть. Оказалось, за девять дней они договорились продать дом и даже взяли за него задаток. А вот жить (так решили родичи) женщина будет с сыном, и предложили Михаилу забрать мать к себе. Он был против — ни один день жизни с матерью не обходился без конфликта, но его стали уговаривать, что все будет хорошо. На его предложение купить на вырученные деньги маме отдельное жилье родичи возразили: нам нужно с этих денег долги отдать, так что забирай. И даже аргумент, что сыну некуда прописать мать (дом не приватизирован), учтен не был. Пришлось собирать мамашины пожитки (барахло барахлом) и везти ее в дом жены. Но и на новом месте мама не ужилась, стала писать заявления на всех соседей, подавать иски в суд — мол, сосед избил, соседка жизни не дает (потом, кстати, помирилась), в общем, кругом враги.
К врагам отнесла и жену сына, и дочку ее от первого брака. Михаила бесконечно вызывали с ночной смены, чтобы он успокоил мать — то двери топором разбила, требуя подоить корову в два часа ночи, то с этим же топором кинулась на его жену. В общем, пришлось гражданку по ее же просьбе отделить в половину дома с отдельным входом, где она проявила себя слегка неадекватной — сносила мусор со всей округи, тащила ненужный хлам. За общий стол идти не хотела, все выговаривала Михаилу: мол, широко живете, тратите деньги неэкономно.
А сама варила себе дешевую крупу на костях для животных. Так экономнее и полезнее.
Как-то в Новый год мама устроила ночь ужасов — посидев за столом, вроде как отправилась к себе. Часа в два ночи сын напрягся, поскольку у мамы не было слышно ни звука, а обычно она долго копошилась. Поглядели — а нет старушки в доме. Подняли на ноги соседей, милицию, искали в больницах. Около семи утра приехали, а она вылезает из-под хлама, сложенного во дворе. Вот она я...
Стали думать: а совсем ли гражданка адекватна? Знакомый доктор сказал: нужно лечить. А женщина взяла и переселилась к соседке, с которой раньше была «в контрах», и стала писать жалобы на сына и его жену — бьют смертным боем. Семья попыталась подать в суд на признание гражданки неадекватной, там она и проявила себя — напала на судью, после чего он назначил экспертизу. Решение эксперты вынесли, оно гласило, что Людмила Васильевна страдает органическим расстройством личности вследствие сосудистого заболевания мозга. Мол, не может понимать значения своих действий и руководить ими. Решением суда гражданку признали неадекватной.
Сами вы больные и виноватые
Но женщина написала заявление на судью — мол, он сам ненормальный. Передали дело на рассмотрение другому судье, поскольку в иске она указала, что никакой экспертизы вообще не проходила, за что нужно привлечь к ответственности весь коллектив психбольницы. В общем, несмотря на явные странности истицы, судья отменяет недееспособность Людмилы Васильевны и она берется с новой силой за написание пасквилей. По ее заявлениям на подворье сына каждый день если не участковый, то милиция, если не СЭС, то пожарные. А если долго не едут, она сама посещает райотдел, где требует группу захвата для изверга-сына, устраивая и «лежачие» забастовки.
Потом мама решила подать на сына на выплату ей алиментов, несмотря на то, что зарплата сына в два раза меньше ее пенсии. Гражданке назначают 250 гривен, но она требует все 800. Пишет на работу заявление, что ее не устраивает заработок Михаила, что фирма скрывает доходы, в итоге — налоговая проверка и предложение начальника уволиться.
Откровенно говоря, рассказывать о приключениях Людмилы Васильевны долго и муторно — то дом сына пыталась продать, то обвинила сначала сына, а потом и участкового (и даже депутата местного!) в краже ее личных вещей, то подала иск о признании продажи ее дома в Укромном недействительной, обвиняя, опять-таки, сына. А однажды дописалась до того, что Михаилу пригрозил лично большой милицейский чин: если мамаша не перестанет писать, посажу тебя. Или уезжай отсюда, не порть отчетность.
На сегодня гражданка обратилась в суд — сначала потребовала возместить ей ущерб за «украденную» сыном утварь (тарелки-чашки-ящики), и суд присудил вернуть шесть тысяч, не доказав, что эти вещи у гражданки вообще были. Потом потребовала отменить приватизацию дома сына — мол, прошла без нее. Потом требовала признать его дом непригодным для проживания. Потом потребовала устранить препятствия к вселению в дом. Суды длятся по сей день.
Вопрос: неужели так просто принимаются иски и заявления от неадекватной гражданки? Получается — да, поскольку гражданка — инвалид, от уплаты госпошлины освобождена, а энергии на написание пасквилей — хоть отбавляй. Такую бы да в мирных целях... Но на адекватность проверить все же следовало бы. И ее, и тех начальников, кто на всю ее писанину ведется.
Ванда ЯЗВИЦКАЯ
Фото «КТ»
Материал опубликован в газете «Крымский ТелеграфЪ» № 204 от 26 октября 2012 год
Еще статьи:
Я — твоя мама, вот мой дом«Взаимоубийцы»Ни зек, ни бомж, ни пациент, ни призывникЖизнь после ЧППочему стреляют в нищих?