Украина на пороге принятия глобальных изменений в закон о трансплантации органов
В Верховной Раде Украины зарегистрировано несколько законопроектов, предусмат-ривающих в случае их принятия пересадку органов практически без ограничений. Вот только кто и что выиграет от снятия ограничений — врач, донор или нуждающийся в операции пациент? И не получится ли так, что у нас узаконят смертность доноров во благо жизни реципиентов?
Умер не умер — какая разница?
Спор вокруг проблемы официальной трансплантологии в Украине активизировался сразу после того, как было арестовано несколько хирургов из института им. Шалимова по подозрению в участии в преступной группе, занимавшейся черной трансплантологией. Среди обвинений — незаконные пересадки органов гражданам от «добровольных» доноров (запрещенные в стране), проведение подобных операций как в Украине, так и на базе зарубежных клиник, а также немало других эпизодов. А вот пострадали в этой истории больше всего пациенты этих самых докторов, оказавшихся под стражей и/или лишенных права заниматься пересадкой органов на время следствия. Больные, ожидавшие пересадки годами, встали на защиту врачей, вроде как спасавших им жизнь, но, как оказалось благодаря следствию, губивших другие жизни. В Украине в первую очередь такие пациенты и их родственники стали требовать внести изменения в закон о трансплантации, чтобы существенно расширить возможности пересадок органов — действующий ныне закон был принят в 1999 году и, как считают инициаторы изменений, существенно устарел.
Несколько дней назад нардеп Евгений Карташов зарегистрировал в парламенте законопроект, в котором предложил разрешить изымать органы у умерших доноров без их прижизненного согласия. То есть, если на момент смерти человека у врачей не будет отказа умирающего от пересадки его органов или об этом не заявят его родные, то его «запчасти» априори можно использовать на благо нуждающихся. Но возникает вопрос: насколько это будет благом для самого умирающего? Ведь если до недавнего времени в стране существовала черная трансплантология, где гарантия, что доктор не примет решение в пользу нуждающегося в органе пациента, на определенном этапе решив не спасать умирающего? Мол, все равно умрет — какой смысл реанимировать... А так хоть кого-то спасем, например, пересаженной почкой. Тем более что ожидающие орган больные готовы идти на любые финансовые вложения, в том числе и на «благодарность» врачу.
Смущает и предложение депутата разрешить проводить операции по трансплантации негосударственным медицинским учреждениям: в государственных больницах осуществляется хоть какой-то контроль поступления органов для пересадки, а что делается за стенами частных клиник — и сегодня остается тайной за семью печатями именно потому, что они — частная собственность.
Пересадка — акт отчаяния?
Еще дальше в своих предложениях об «усовершенствовании» отечественной трансплантологии пошел на днях свободовец Олег Гелевей — он зарегистрировал законопроект, разрешающий брать органы для пересадки у живого донора, даже если он не является родственником нуждающегося в трансплантате больного. Напомним, что пока в Украине разрешено использовать для пересадки пациентам органы исключительно близких родственников. То есть донором могут стать отец, мать, сын, дочь, бабушка, дедушка, внук, внучка, брат, сестра, дядя, тетя, племянница или племянник.
А вот инициатор возможных нововведений считает, что есть немало добровольцев, которым «лишний орган», мол, ни к чему и они вполне готовы расстаться со своими «запчастями» за вознаграждение, и это стоит узаконить. Нардеп считает, что должно быть достаточно принципиального согласия владельца органа (донора) на изъятие и пересадку его «запчасти» нуждающемуся практически незнакомому человеку. Естественно, что такой подход может существенно облегчить жизнь тех реципиентов, кто годами ждет необходимого органа и готов уже и на черную трансплантацию, лишь бы выжить. Но любой врач (если, конечно, он лицо незаинтересованное) скажет, что изъятие любого здорового органа у человека, пусть даже и парного, как, например, почки, ведет к необратимым последствиям для организма самого донора. И вполне вероятно, что вскоре он сам может нуждаться в пересадке «недостающего». Изъять орган — это не кровь сдать, новая почка или печень не вырастут, а оставшийся орган не сможет в полном объеме выполнять функцию второго.
Кроме того, волнует и морально-этический аспект неродственных пересадок — как известно, добровольные доноры становятся таковыми под давлением обстоятельств, первый из которых — безденежье. За счет откровенной продажи частей данного Богом организма люди пытаются, как это ни парадоксально, выжить: купить жилье, погасить кредит в банке, сделать операцию (!) больному родственнику, а чаще всего просто прокормить семью. А вот купить неработающий орган под силу в большинстве случаев как раз достаточно состоятельным пациентам — бедные же очередники в течение многих лет в ожидании бесплатной пересадки вынуждены довольствоваться поддерживающими процедурами типа гемодиализа.
Кстати, многие из потенциальных доноров также опасаются легализации трансплантации, уверяя, что, если эта незаконная отрасль в нашей медицине станет узаконенной, снизятся... расценки на «запчасти» — мол, львиную долю от продажи органов будет забирать государство в качестве налогов (?!).
Так что в чью пользу будет (в случае принятия) работать законная трансплантация — пока «большой секрет».
Особенности мировой трансплантологии
Положение об определении смерти впервые появилось в 1980 году в американском Едином законе — юридическим основанием для определения человека мертвым является смерть головного мозга. И в соответствии с Декларацией о трансплантации человеческих органов, принятой Мировой ассамблеей в 1987 году, «если орган должен быть получен у донора после его смерти, то смерть донора должна устанавливаться независимо двумя или более врачами, которые не принимают участия в процедуре трансплантации. Смерть должна быть констатирована каждым из этих врачей».
В таких странах как Финляндия, Швеция, Бельгия, Франция, Италия действует презумпция согласия — она предусматривает, что потенциальный донор еще при жизни дал согласие на донорство. Презумпция же несогласия исходит из допуска, что человек не давал согласие на удаление своих органов после смерти — она существует в США, Германия, Великобритании, некоторых странах Латинской Америки. Ядвига БОЛТОВСКАЯ
Фото Архив «КТ»
Материал опубликован в газете «Крымский ТелеграфЪ» № 236 от 21 июня 2013 года
Еще статьи:
Дорогой мой человек!Доктора-потрошителиЧужого горя не бывает?Я бы кровь сдавать пошел! Но пусть мне заплатятМинздрав следствие закончил