Война застала Николая Енчеля в родном городе Черкассы. Он как раз закончил первый курс техникума. Его, вместе с другими горожанами, послали на рытье окопов. Немцы всего за месяц подошли к городу. Люди побросали лопаты и разбежались по домам. Началась жизнь в оккупации. Время было голодное. Николай старался работать на табакопункте. Денег немцы не платили, но давали за работу кусок некачественного хлеба. Если что не так, сразу били по лицу. Табак паковали в бумагу и отправляли в Германию. За сортировку табака отвечал грек, а управляющим был немец.
Ребята были молодые и несмотря на трудную жизнь, как любая молодежь в их возрасте, не упускали возможности подурачиться и отдохнуть. Только управляющий за порог – начинали петь песни. Как-то Николай пошел с друзьями в кино. Немцы окружили кинозал, и всех кто там был, отправили на биржу, с которой посылали на работу в Германию. Один раз он уже сбегал с биржи, благодаря знакомой девушке. Но в этот раз ребят посадили до отправки в Германию.
— За всю свою жизнь я только один раз сидел в тюрьме, и то при немцах, — вспоминает ветеран. — Навсегда запомнил специфический запах в камере, нары и вши. Везли нас в товарных вагонах по тридцать человек. В каждом вагоне был немец с автоматом. Мы напоили охранника самогоном, который нам успели передать родители. Пока немец спал, мы выломали доски в полу и начали прыгать. Но так поступили не все. Были и такие, кто ехал на работу в Германию добровольно. Почти двести километров добирались по ночам в Черкассы. Больше всего боялись не немцев, а наших полицаев. Это были настоящие изверги.
Перед приходом советских войск горожан согнали на рытье окопов. А потом немцы выгнали всех из города. Страшная картина. На улицах тишина, только собаки бегают и слышно домашнюю скотину во дворах. Николай с отцом пошли в Умань, там их и освободили. Когда вернулись в Черкассы, Николай Енчель пошел сразу в военкомат.
Его призвали в армию. Выдали форму и оружие. В задачу батальона входила борьба с дезертирами. По ночам патрулировали город. Потом Николая послали в учебный полк в Белую Церковь. Там он попал в роту, где обучали стрельбе с противотанкового ружья. Через месяц он стал ефрейтором, а позже – сержантом. Кормили в учебке очень плохо. Форма была старая. Шинели просвечивались насквозь. А ботинки выдали всем одного размера, американские. Они сразу промокли и совсем не грели. В таком виде было стыдно выйти в город.
— В отдельном здании располагались призывники с Западной Украины, — рассказывает Николай Енчель. — У них были свои младшие командиры и они с нами не общались. Даже песни пели свои. Потом выяснилось, что бандеровцы, как мы их называли, заминировали наши казармы и хотели устроить диверсию. Но не успели. Заряды случайно нашли. Ночью нас подняли по тревоге. Мы окружили казарму бандеровцев, и начали выводить их на улицу. Потом их погрузили в вагоны и под конвоем отправили куда-то в глубь страны. С бандеровцами мне пришлось еще раз столкнуться, когда нас из учебного полка на эшелоне везли на фронт. Оружия у нас не было. Где-то за Львовом эшелон три раза обстреливали из леса. Слава богу, никого из ребят не задело.
В Польшу прибыли ночью. Там молодым бойцам выдали оружие, каски и по пять патронов. Как оказалось, это был 8-й Запасной артполк. Личный состав распредели по батареям и начали обучать наводчиков, телефонистов, радистов и командиров орудий. Николай неделю осваивал радиостанцию, но потом выяснилось, что он был в оккупации и его перевели в телефонисты. Жили в бараках в одну доску, спали на нарах, кормили плохо. Продукты выменивали у местных поляков. Бойцы постоянно мерзли.
— Ночью подняли по тревоге и отправили на передовую, – делится воспоминаниями ветеран. — Наш полк вел артподготовку, это когда на каждые десять метров по два орудия стоит, и так по фронту километров пять. Обстрел вели почти два часа. Операция на Сандомирском плацдарме прошла успешно. А вот благодарность командования, которую я получил за бои на плацдарме. В полк часто приезжали офицеры с передовой, набирали специалистов. Так я попал в 1499-й ордена Богдана Хмельницкого истребительный противотанковый полк. Служил во взводе управления телефонистом. Задача простая – обеспечить связь батарей с КП, разведкой и корректировщиками. Провода были в хлопчатобумажной оплетке, которая промокала и связь пропадала. По траншеям идут десятки проводов и найти свой, когда его перебивало, очень трудно. Я выпросил в лазарете лейкопластырь и начал свой провод каждые двадцать метров помечать белой лентой. Командир не мог понять, как мне удается так быстро найти обрыв провода, но я ему о своей находке никогда не рассказывал. Во взводе все были равны и ползали с катушкой, невзирая на звания. В Германии полк понес большие потери. Личного состава осталось не более тридцати процентов. Истребительные части входили в резерв главного командования и их кидали в прорыв на танки. Если честно, мы были как пушечное мясо. Зато кормили и обеспечивали очень хорошо. У нас была на машине даже своя бочка со спиртом.
До Берлина Николай Енчель не дошел двадцать километров. Началось восстание в Праге и полк перекинули в Чехию. Позже его наградили медалью «За освобождение Праги». Там он и встретил День Победы. Под демобилизацию он не попал. Сержантский состав 1925 года рождения приказали оставить на службе. По тем временам один курс техникума образования имели немногие. Николай уже был старшим сержантом. Полк стоял в маленьком городке под Прагой, а командира части назначили комендантом города. Николая поселили напротив комендантского дома для охраны командира. Такой чести его удостоили, так как у него была хорошая шинель. На фронте артиллеристы и телефонисты шинель сразу снимали и ходили в ватниках. Нашли в машине хорошую шинель и она оказалась старшего сержанта Енчеля, вот и поставили его на пост. Жил он в семье немцев, которых в чешском городке было большинство. Немецкая пропаганда внушала немцам, что русские варвары будут грабить и насиловать. Мирное население советских солдат боялось.
Когда пришел приказ выводить полк в Советский Союз, было принято решение выдвигаться своим ходом. Шли через всю Европу. В румынском городке полк задержался. Румыне жили очень бедно. Единственное, что интересовало наших офицеров — это самогон. Его выменивали на оружие и даже на трофейные немецкие пушки. Видимо, о фактах спекуляции стало известно компетентным органам. Командира полка лишили Звезды Героя Советского Союза. Старших офицеров отдали под трибунал, а полк расформировали. Солдат и сержантов раскидали по другим частям. Так Николай Енчель вновь оказался в истребительном противотанковом полку в Австрии.
Позже часть все же вывели в Советский Союз, город Вышний Волочёк. Сержантов направили в Москву. Там им приказали снять погоны артиллеристов и выдали погоны сапёров. В подразделении были только сержанты. По ночам они рыли траншеи в центре Москвы и укладывали в них асбестовые трубы для кабелей связи. Работали на Манежной площади, потом у ГУМа и дальше через Красную площадь под Спасскую башню в Кремль. Какие кабеля будут в трубах и зачем они нужны, естественно, личному составу не объясняли. Сержанты были рады, что питание было отменное и за работу еще и деньги платили. По окончанию работ Николая Енчеля отправили обратно в свою часть, которую постоянно переводили то в Воронеж, то в Углич, а позже в Рыбинск. Там его и демобилизовали со службы. Вернулся в Черкассы, но взаимоотношения с родителями были натянутые. Им не нравилась его жена Валя, с которой Николай Ананьевич живет душа в душу уже пятьдесят пять лет. Чтобы не потерять любимую жену, супруги уехали работать в Коми на заготовки леса. Жить в тех краях было не только трудно, но и опасно. Кругом лагеря с заключенными. Чете Енчель повезло. Комендантом в поселке был поволжский немец. Николай с Валентиной ему понравились, и он их спрятал, чтобы их не отправили работать на лесоповал к уголовникам. Вместо этого он оставил семью в поселке, и даже выделил им домик. Николай Ананьевич любит петь и знает много песен. Он пел на фронте, на службе, на работе. С удовольствием пел в хоре. Поэтому ему доверили в поселке радиоузел.
В Крым Николай Енчель с женой переехали в 1982 году в Мухалатку, где им от родителей досталась комнатушка площадью восемь квадратных метров. Чтобы встать в очередь на квартиру, им сказали, что комнаты у них быть не должно. Фронтовик чиновникам поверил. Так и стоит он на получении жилья и живет на съемной квартире и по сей день. На судьбу не надеется.
На пенсии у него раскрылся еще один талант. Он рисует картины. Подарил свои работы Форосскому поселковому совету, школе, друзьям. Раньше он ходил на рыбалку и в лес.
— Здоровье уже не то, — сетует ветеран. — Но я сам хожу в магазин, выношу мусор. Была бы машина, я бы ездил. А что? Права у меня есть. На День Победы хожу возлагать цветы. Праздничный стол нам накрывают шикарный. Поселковый совет меня наградил Почетным знаком «За заслуги перед Форосом».
Ветераны, прошедшие войну, всегда поражают меня своим оптимизмом и любовью к жизни. Возможно, желание жить и вера в добро помогают им преодолеть все невзгоды, которых было так много на их пути. Кавалер орденов «Отечественная война II степени» и «За мужество III степени», медалей «За освобождение Праги», «За победу над Германией» и «Ветеран-освободитель» Николай Ананьевич Енчель все еще надеется, что сможет пожить в своей квартире. Он считает, что в жизни ему повезло и прожита она не зря.