К сожалению, лесные пожары летом в Ялте стали настоящим стихийным бедствием. На борьбу с огнем привлекаются сотни людей и десятки единиц техники. О том, что такое пожар в горах и какой ценой его удается потушить, нашей газете рассказал старший егерь Ялтинского горно-лесного природного заповедника Алексей Савин.
— Информация о возгорании поступила 25 мая днем, — восстанавливает хронологию событий Алексей. — Вместе с егерем Михаилом Челноковым мы сразу выехали в район ущелья Уч-Кош. — В горах местами прошел дождик, и дорогу кое-где размыло, так что подъехать ближе мы с первого раза не смогли. Очаг был на крутом склоне в районе источника Мисуриц, площадью примерно 100 на 150 метров. В принципе стандартная ситуация. Оценили обстановку и приступили к тушению.
— Чем тушили?
— Наш инвентарь — лопаты, грабли и ранцевые опрыскиватели. Ближайшая пожарная дорога проходит на 500 метров ниже очага, а сверху до дороги около километра. Начальник центральной лесопожарной станции Александр Челноков попытался проложить рукавный ход сверху, но оказалось слишком далеко. В горах лес тушат вручную. Часто техника просто бессильна.
— Некоторые источники давали информацию, что пожар произошел из-за туристов. Вы в это верите?
— Такую чушь может заявлять только тот, кто не был на месте событий. Там крутой склон, на котором трудно закрепиться. Нет места ни для стоянки, ни для костра. Туристы там не ходят. Место там аномальное. На небольшом участке все деревья посечены молниями. Прямо мистика какая-то. К вечеру мы огонь сбили и выставили окарауливание. Но ночью поднялся шквальный ветер и к утру огонь раздуло с новой силой. Выезжал на рядовое возгорание, а застрял на четыре дня. В сутки спал по четыре часа. Домой вернулся грязный, черный, так что ребенок меня не сразу узнал. На второй день нам пришло подкрепление. Огонь сдерживали военнослужащие Внутренних Войск, сотрудники МЧС, лесники из разных лесхозов Крыма. Я расставлял солдат на участках, показывал, как надо действовать. Особенно тяжело пришлось ребятам, кто был выше очага. Сильный ветер погнал огонь вверх по склону.
— Когда кругом огонь и дым, вам не страшно?
— Я уже привык. В горах на пожаре нельзя терять бдительность. Раскаленные камни в скалах начинают лопаться и могут травмировать человека. Бывает, взрываются мины времен войны, которые немцы сбрасывали на партизан. Огонь может моментально изменить направление. Нужно учитывать возможные пути эвакуации, чтобы огнем не прижало к скалам. За 11 лет работы в заповеднике разные были ситуации. Увлекся тушением, вдруг вода пропала. Оборачиваешься, а пожарный рукав уже прогорел. Был в заповеднике случай, когда верховым пожаром уничтожило пожарные машины МЧС и заповедника.
— Лес чаще горит из-за внешних сил природы или из-за человеческого фактора?
— Такое сочетание, как удар молнии и штормовой ветер, бывает редко. Чаще лес горит из-за людей. Банальные костры. Причем, туристы стараются на ночлег встать в закрытых ложбинах, чтобы их не заметили с наблюдательного поста или с вертолета. Такой костер трудно обнаружить, а еще труднее потом до него добраться. Я заметил в природе определенную цикличность с периодом в пять лет. Крупные лесные пожары у нас были в 2002, потом 2007, а теперь 2012 году. Так что этот год будет для нас тяжелым.
— А как в семье относятся к вашей работе?
— Жена была бы рада, если бы я ушел из заповедника. За такую зарплату здесь могут работать только люди, любящие лес. У меня все егеря со стажем не меньше 10 лет. Случайные люди здесь не выдерживают и сразу уходят. Если хотите, я фанатик леса и не мыслю себя на другой работе. Лес надо понимать. В заповеднике трудятся целые династии, семьями из поколения в поколение. Взять хотя бы Челноковых, Жигаловых, Медведевых, Костелло. Вот на таких людях держится наш заповедник.
— Не возникала мысль все бросить и уйти?
— Никогда. А как же заповедник, как же ребята, с которыми я работаю? Есть такая профессия — лес охранять. У меня это получается, значит, это моя работа. А сутки напролет в огне и дыму — это издержки производства. Вообще-то у нас работа на свежем воздухе.